Семинар по этике с членом этической комиссии EAGT

Член Этического комитета EAGT Бригита Калецкайте: «Зная принципы, нужно для себя решить, каковы мои правила»

При поддержке РОО «Общество практикующих психологов «Гештальт-подход» 28 ноября в Минске прошла рабочая встреча этического Совета РОО ОППГП и директора Вильнюсского Института Гештальта, члена Комитета Жалоб в составе Этического комитета EAGT Бригиты Калецкайте. Она рассказала, каковы полномочия этического комитета и кто обращается в этот орган, а также провела для супервизоров, тренеров и терапевтов РОО ОППГП лекцию на тему «Этика добродетели и этика принципа в работе гештальт-терапевта».

В диалоге поднялись важные проблемы, связанные с принципами работы гештальт-терапевтов в разных плоскостях: отношения с клиентом и коллегами, конфиденциальность, сеттинг, стандарты обучения. Насколько этично психологам-гештальтистам «хейтить» друг друга в фейсбуке? Как относиться к тому, что клиент записывает сессию на диктофон? Как отказать в работе, если терапевт не готов сохранять тайну клиента, например, о желании совершить суицид или наличии ВИЧ-инфекции, о которой тот не сообщает партнеру? Можно ли использовать кейс, кардинально изменяя информацию о клиенте? Какие этические вопросы чаще всего возникают между коллегами в сообществе? Эти и другие вопросы представители белорусского сообщество смогли задать эксперту и получить на них ответы.

Краткие тезисы лекции Бригиты Калецкайте:

• В Этическом кодексе Европейской ассоциации гештальт-терапии зафиксированы только принципы, а конкретных ответов на вопросы из практики нет. Поэтому, зная этические принципы, нужно для себя решить, каковы мои правила. Необходима также индивидуальная и групповая супервизия. И часто одного супервизора может не хватать, потому что терапевт с ним может думать похоже, а группа дает возможность посмотреть на кейс с разных сторон.
• Комитет жалоб Этического комитета EAGT встречается один раз в год. В него входят 5 представителей разных стран. За последние 10 лет были полученные всего три официальные жалобы. Они рассматриваются, только если терапевт является членом ассоциации. Сначала вопрос решает местная ассоциация, и, если у нее не выходит, жалоба перенаправляется в EAGT. Люди, которые доходят до Этического комитета EAGT, как правило, настроены бороться до конца, потому что есть множество способов решить конфликт до этого.
• Полномочия Этического комитета консультативные. Если вопрос решается через комитет, это отлично, потому что тогда нет необходимости идти в суд. Люди вообще не знают, что могут куда-то обратиться. Поэтому мы получаем так мало жалоб. Если клиенты будут больше информированы, они будут обращаться, как это происходит в Америке, где кейсов по судебным разбирательствам с терапевтами гораздо больше.
• Вступая в организацию, мы подтверждаем, что будем соблюдать Этический кодекс. В нем, кстати, в том числе описаны принципы рекламы – что нельзя необоснованно повышать ожидания клиента, сравнивать гештальт-терапию с другими направлениями, заявляя, что она эффективнее, а также непрофессионально высказываться о коллегах. Возникающие вопросы внутри сообщества должны решаться через Этический комитет или прояснять на супервизии, а не в фейсбуке.
• Направление онлайн-терапии очень быстро развивается – группы, обучение, не говоря уже про индивидуальную терапию и супервизию. В США, Австралии, Великобритании в этические кодексы внесены дополнения, актуальные для онлайн-формата, в кодексе EAGT про это пока ничего нет. Например, по какому закону вы работаете, если ваш клиент иностранец? Рекомендация такая – надо договориться, по законодательству какой страны мы будем решать вопросы, если они появятся. И обязательно подписывать договор, что в многие до сих пор не делают. В вышеперечисленных странах терапевты в принципе не работают без него.
• Часто спрашивают – как общаться с клиентом до, после или между сессиями? Меня учили, что поддерживать контакт между встречами нельзя, но с некоторыми клиентами я чувствовала, что им нужна возможность написать мне или позвонить. Я давала разрешение, но даже супервизору не говорила – ведь так нельзя. Пока несколько лет назад на одном из собраний не услышала дискуссию на эту тему. И нашла ответ – вы сами должны знать свои границы. Если для вас это нормально – вы делаете, если нет – то не делаете.
• У меня есть лайфхак – отвечая клиенту сообщением, я представляю, что этот текст появился в главной газете Литвы. И тогда я могу спать спокойно.
• Если мы хотим записать клиента на диктофон, мы должны спросить его разрешения и рассказать, где будем его использовать. В США, Великобритании это делают письменно. На обучающих семинарах мы договариваемся – лекции записывать можно, сессии, обратную связь – нельзя. Даже если вы хотите использовать кейс, изменив информацию о клиенте, все равно необходимо просить разрешение и оговаривать, как это будет выглядеть.
• В Этическом кодексе есть пункт о том, что каждый терапевт имеет право отказаться от работы с клиентом, если он не может справиться с темой, проблемой, не имеет достаточно компетентности. Лучше честно признаться, взять супервизию, перенаправить клиента к другому специалисту.
• У терапевта должны быть «друзья»: юрист, специалист по правам детей и психиатр. Когда переплетаются вопросы этики и законов, необходимо обращаться к юристам, потому что терапевт не может знать всего. Например, терапевт узнает, что у его клиента-подростка инцестуозные отношения. По процедурам в Литве надо сразу звонить в полицию. Но всегда если множество нюансов. В одной из книг про практику в США я прочитала, что 57% терапевтов обходило законы во благо клиента.

Об эксперте: Brigita Kaleckaite – гештальт-терапевт, директор Вильнюсского Института Гештальта, держатель Европейского сертификата гештальт-терапевта, магистр филологических наук (Вильнюсский Университет, Литва), магистр международной едукологии (Фремингемский государственный колледж, США), член Латвийской Ассоциации гештальт-терапии, участник интенсивов по Гештальт-терапии в GATLA (Gestalt Associates Training Los Angeles) и Гамбургского Гештальт института.